Публикации

Наш разговор с послушником Сергеем о повседневной жизни в святом месте, его размышлениях и пути к вере и Богу состоялся накануне защиты его диплома в Казанской духовной семинарии. Защита оказалась успешной...

– Сергей, мужской монастырь для мирян – место необычное. Скрытая, уединенная жизнь и пугает, и в то же время притягивает. И располагает к разговору.
Вы, как никто другой, можете ответить на вопрос, что может заставить мужчину отказаться от обычных для многих вещей: карьеры, комфорта и всяческих благ…
– Часто сам приход в монастырь бывает для человека столь неожиданным для него самого и непонятным, что недоумения его бывают подобны шоку... Вот и я сам едва бы поверил, если бы мне кто-то сказал, что я буду жить в монастыре, но так случилось, и осмысление приходит потом уже много позже.
Примечательно, что совершенно разные люди с разным образом жизни, образованием, интеллектом, по неведомым путям Промысла Божия, а в нашем случае, конечно, по особому действию благодати Божией Матери, оказываются здесь в одно и то же время. В монастыре человек часто заново переосмысливает всю свою жизнь и с помощью Божией меняет ее. Вот был у нас послушник, пришел в монастырь как человек без определенного места жительства. Когда разговорились с ним, оказалось, что в прошлом этот человек офицер, командир ракетного дивизиона, вышел на пенсию, но неведомыми судьбами пришел к образу жизни потерявшегося человека, и никогда не думал, что такой путь приведет его в монастырь. А в монастыре переоценил заново свои взгляды на жизнь и сейчас живет самостоятельно уже другой жизнью.

– Под одной крышей в монастыре – разные люди...
–Так и есть. В 90-е годы как бы открылось движение людей в монастыри, и трудников было очень много, в том числе среди них попадались нередко и люди случайные, но теперь все более заметно более осмысленное движение в монастырь для трудничества и послушания.
Меня привел Господь с моими трудностями. Мою жизнь я могу прожить только сам. Слава Богу, что повстречался мне отец Андрей. Он понял мои скорби и предложил мне, запутавшемуся, осмотреться и пожить в монастыре. Долго мы проговорили с ним — с девяти утра до девяти тридцати вечера. Я остался. Мне понравилось. И хотя в первые месяцы было очень тяжело и были соблазны уйти, я твердо решил для себя, что нужно остаться. Каждый человек приходит по своему движению души, которая стремится к Богу, поскольку каждая душа по природе христианка, но мне объяснить все это трудно.
Для каждого его приход в монастырь является неповторимым и особенным. На меня неизгладимое впечатление произвели сводчатые потолки в келии, а особенно священномонах в облачении. Казалось, что я попал в эпоху средневековья.

– Сергей, а чем обычно занимаются трудники и послушники?
– Трудник, а впоследствии послушник,  приступивший проходить в монастыре послушание, прежде всего, должен сердцем понять, какова цель его жизни...
Послушник должен понять и  для чего он несет то или иное послушание. Моешь ли ты храм – для чего ты его моешь? Чтобы люди пришли в чистый храм, и в этой чистоте ощутили чистоту жизни в Боге. Послужил людям – послужил Богу. Необходимо отказаться от своего «я», и монастырь дает возможность для смирения на каждом шагу. Вот, допустим, был ты успешным человеком в миру, а тут поставят тебя или землю копать, или на раздачу в трапезную. Все живущие в монастыре проходят послушания: трудник, послушник, диакон, священник. Это объеденяет. Особенно послушание в трапезной – прошел, справился, значит, будет толк и в других. Для меня, например, очень тяжело было мыть посуду. Я поймал себя на мысли о том, что, оказывается, не мыл ее уже пятнадцать лет, а картофель не чистил двадцать лет. Один священник меня поддерживал, говорил: »А ты думай, что ты не для себя это делаешь, а для того, чтобы Богу и братии послужить, и успокоишься». И так, трудясь каждый день для других, и живут братия монастыря, как в одной семье. Это и есть монастырь.

– А как проходит лично Ваш день, в каких послушаниях?
– Что касается меня, мой день начинается примерно так. В 4:20 утра просыпаюсь, встаю на молитву, после чего, по благословению наместника, иду проверять машину. В 6:30 – утреннее молитвенное правило, согласно установившемуся порядку. Затем определяем совместно с отцом Гавриилом порядок действий на день. Далее начинается в монастыре богослужебная жизнь. Чтение часов. Литургия. Я, в силу своего послушания, бывает, на нее не попадаю: нужно обеспечить выезд машины, проконтролировать приготовление обеденной трапезы и, в связи с этим проверить, все ли на месте – повара, трудники, достаточно ли продуктов, отдать распоряжения снабженцам монастыря, получить на складе необходимые моющие средства и т. д. На вечернее богослужение, как правило, успеваю. Слава Богу!

– Бывает же такое, что человек пришел, пожил в монастыре, увидел себя, а потом решил вернуться к мирской жизни, но жить не смог там жить с новым собой...
– Конечно, бывает. Монастырь есть, прежде всего, духовная лечебница, поэтому встретить здесь чаще можно людей с сокрушенными судьбами: и разведенных, и больных, и из мест лишения свободы и т. д. Но узнав однажды покой в душе, уверовав в Бога, вернешься. Всё бывает. Но все совершается так, как Богу угодно и душе полезнее.

Рассуждать о монастырской жизни, подробно и дальше расспрашивать о личной жизни послушника, его чувствах и мыслях – это стало бы уже просто человеческим грехом – нездоровым любопытством. Но остался еще один вопрос, который не успели задать Сергею: «Не мешает ли насельникам обители мирская суета, идущая от нескончаемого потока паломников?» Ответ на него пришел неожиданно. От самого наместника Раифского монастыря игумена Гавриила, хотя и сказано по совершенно другому поводу, организации Никольского скита:
– Необходимость создании скита обусловлена большим потоком посещающих монастырь, многолюдностью. Организация скита – эта практика многих столичных монастырей. И делается для того, чтобы братия монастыря не находилась в постоянной всепоглощающей мирской суете, а могла все-таки уединиться для молитвы, духовной и физической работы. Чтобы в спокойных условиях идти по монашескому пути...

Подготовили Ольга Романова,
Марина Меньшикова