Люди

Его фамилия Лошадкин. Виктор Андреевич Лошадкин, коренной казанец, мастер — золотые руки и глубоко верующий человек. «Лошадкин – это «рабочая лошадка нашей епархии», — шутит настоятель Раифского подворья в Казани игумен Филипп, когда знакомит нас.

Знакомимся мы перед премьерой фильма «Остров», когда седобородый Лошадкин показывает актеру и музыканту Петру Мамонову альбом с фотографиями. А на снимках храмы, в восстановлении которых Виктор Андреевич принимает самое активное участие, причем делает он всякую работу — от вывоза мусора до подвешивания колоколов. Да часто и оплачивает материалы из собственного кармана. Мамонов потом сказал: «Вы видели, какой дед? Колоссальный! Дай Бог ему здоровья».

Похоже, что здоровьем, молодым жаром души и живой совестью Виктор Андреевич не обижен...

Корни и крона

Таких домов, в каком живет Лошадкин, в Казани остались уже единицы. Деревянный, с большим садом, он стоит на горе напротив Суворовского училища, и с этого холма можно видеть Казанку.

Когда Лошадкин был еще ребенком, вид открывался на заливные луга. Дом строил его отец, преподаватель сельскохозяйственного института. У отца, крестьянского сына, была такая судьба, что он просто не мог не попасть в поле зрения «органов». Вначале Лошадкин-старший окончил Казанскую императорскую художественную школу с золотой медалью, потом уехал учиться в Санкт-Петербург. Его соучеником по Академии стал земляк — Николай Фешин. Очевидно, молодой казанец делал успехи, потому что один из студентов — племянник императора, рассказал о нем царю: есть в Академии такой Лошадкин, крестьянский сын, отлично работает с акварелью. Николай Второй пригласил студента в Царское село, где, протянув руку для приветствия и познакомившись, попросил написать его портрет акварелью, что будущий художник и сделал (Позже «органы» припомнят ему это, обвинив в монархизме).

Лошадкин проучился полтора года и понял, что дальше заниматься ему не по карману — жилье надо оплачивать, труд натурщиков, холсты-краски… Фешин в Академии остался, ему помогали родственники. Лошадкин же попросил, чтобы его отчислили, и неожиданно для многих поступил на Высшие сельскохозяйственные курсы.

Почему выбрал их? Да просто знаком был со студентами и преподавателями, подрабатывал, рисовал для будущих сельхозников наглядные пособия. В 1914 году Лошадкин, окончивший курсы, был направлен в Ямбург, дело ему поручили важное: заниматься припасами для русской армии. И опять жизнь свела его с императором. Когда случилась революция, Андрей Лошадкин не примкнул ни к красным, ни к белым. Он вернулся в Казань, где у него была семья, поступил на работу в сельскохозяйственный институт. Выстроил дом, разбил сад и огород, сын Витя, родившийся в 1926 году, еще малышом получил от отца первые уроки овощеводства. Прежнюю страсть к рисованию Лошадкин-старший не оставил.

Сейчас у Виктора Андреевича в доме много отцовский работ, кое-что купил музей ИЗО, недавно проводивший выставку Лошадкина-старшего. На почетном месте в доме сына висит небольшой рисунок: на первом плане стоит маленький олененок, который заглядывает за забор. А за забором — освещенные окна дома. Олененок словно просит: «Пустите меня туда, в тепло, к людям». Этот рисунок Лошадкин-старший подарил своей жене Евгении, когда она была еще его невестой.

Естественно, что репрессии коснулись семьи Лошадкиных — в 1938 году забрали отца по сфабрикованному обвинению. А за несколько дней до его ареста Виктор заметил, что возле их дома ходит и внимательно рассматривает двор какой-то мужчина — за отцом уже была слежка. «Дядя, вы что, шпион? Почему вы к нам в окна заглядываете?», — спросил мальчик. «Шпион» зло огрызнулся. Отца после спешного суда отправили в Свияжскую тюрьму, где через несколько лет он умер.

Учиться в школе Виктор не смог – выжила учительница, которая устроила буквально травлю сына «врага народа». Те учителя, что были подобрее и сочувствовали ему, посоветовали забрать документы и идти в ремесленное училище, во всяком случае, там и оденут, и накормят. В 17 лет Лошадкин стал мастером. Так всю жизнь он — мастеровой человек с золотыми руками, который работает не за страх, а за совесть.

Воцерковление

В церковь Виктор Лошадкин ходил, сколько помнит себя. Крестили его в младенчестве, крестным отцом стал Николай Петров, профессор Казанской духовной академии и университета.

Однажды, Виктор Андреевич помнит, что это было в 1936 году, мама повела его ко всенощной в Серафимовскую церковь, которая до наших дней не уцелела — разрушили варвары... Служил только что назначенный в Казань викарный архиерей владыка Андрей.

Как-то так получилось, что мальчика провели в алтарь, где владыка обратил на него внимание и спросил, знает ли он службу. Лошадкин ответил утвердительно, он много что перенял от родителей, глубокого верующих людей. «Посох будешь мне подавать», — сказал владыка. Первая служба прошла как в тумане, слава Богу, рядом была мама, которая в трудные минуты могла подсказать, что делать дальше — как совершается богослужение, она знала отлично. Так сам того не ведая Виктор Лошадкин стал иподьяконом — помощником архиерея во время богослужения.

В церковь он продолжал ходить упорно даже в те годы, когда гонения на веру истязали души людей.

Лошадкину повезло — он служил и общался со многими казанскими владыками. Божий промысел свел его и с архиепископом Сергием — одной из самых мощных фигур русской православной церкви середины прошлого века.

Отец Сергий приехал в Казань в самом начале пятидесятых, пробыл на кафедре недолго, но память по себе оставил великую. Он укрепил веру в прихожанах, что черные дни пройдут, и рано или поздно церковь вновь займет подобающее ей место в обществе — так оно и вышло.

Лошадкин служил иподьяконом при владыке Сергии, бывал у него дома. Вспоминает, как пили чай с сухариками – отец Сергий жил скромно, как и подобает монаху. Однажды, ездили в Нурлатский район в деревню Тюрнясево освещать храм. Удивительно, как и в этот отдаленный уголок дошла молва о замечательном пастыре: из дома, где священники ночевали, до храма было метров 200. Когда вышли на улицу, увидели огромную толпу, которая приветствовала владыку, женщины постилали на землю пуховые платки, мужчины — пиджаки и куртки. Так по этому с любовью выстланному пути и вошел архиепископ Сергий в храм.

По сути, жизнь Виктора Андреевича развивалась в двух пластах: он трудился большую часть свой жизни на заводе «Электроприбор» слесарем-инструментальщиком, а по выходным и праздникам служил в казанских храмах.

Если говорить о первой церкви, где понадобились его золотые руки, то это был Никольский собор, который открыли после некоторого перерыва в 1946 году. Тогда его позвал владыка Гермоген, сказав «Иди, помогай нам». Он и пришел в оскверненный храм, заваленный мусором, искореженным металлом, залитый солидолом. Трудился вместе с другими прихожанами, и храм ожил.

В начале девяностых годов прошлого века, когда начался закономерный процесс возвращения церкви ее имущества, руки Лошадкина ой как пригодились! Он не боится никакой работы: надо мешать бетон – будет. Выносить мусор – пожалуйста. На заводе, откуда уволился лишь три года назад, может и купол сделать, и крест. Благо, заводское начальство его понимает. А если надо оплатить материалы, часто вынимает деньги из собственного кармана или просит помочь сыновей.

Трудился Виктор Андреевич на реставрации Петропавловского собора, Раифскому монастырю подарил подсвечники, которые сам сделал, помогал Тихвинской церкви, Ильи пророка, Вознесенской. Однажды пришлось вдвоем с помощником, пользуясь нехитрым приспособлением, вешать колокола на колокольню Варваринской церкви — они весили от полутора до трех тонн. Это было в конце девяностых, перед первым приездом Патриарха Алексия II в Казань. Зато и звонил Лошадкин в них, радуясь, когда Его Святейшество входил в храм Варвары великомученицы. А шел Виктору Андреевичу в то время восьмой десяток. Варваринская церковь — особая любовь Лошадкина, ведь именно здесь в 1911 году венчались его родители.

Другая церковь, где Виктор Андреевич приложил свои руки, находится в селе Тагашево, откуда родом его отец. Лошадкин показывает мне альбом с фотографиями, где видны все этапы восстановления храма, некогда почти разрушенного, а сейчас радующего глаз синими куполами. Эти купола, крест с подкрестным «яблоком» для часовни в честь святителя Николая Лошадкин делал сам на заводе «Электроприбор».

Вкус меда

Весной этого года Виктору Андреевичу исполнилось восемьдесят. Заболели недавно у него ноги, и попросил он Богородицу об исцелении, ведь надо было еще и Тагашевский храм закончить. И ноги чудесным образом болеть перестали… Возраст он словно не чувствует. Так же легок на подъем, машину водит, как и в прежние годы.

Проходим в одну из комнат его дома — на стенах иконы, старинные, фамильные, над иконами — пучки высушенной вербы как память о прошлой Пасхе. В другой комнате — длинный стол, весь заваленный киотами. Их Лошадкин ремонтирует для одного из храмов. Он вообще до сих пор не боится никакой работы, делает любую — от токарной до ювелирной. А что заработает, тратит на помощь очередному храму.

Кстати, есть у него еще одна статья доходов — Виктор Андреевич разводит пчел, в саду за домом у него рядком стоят ульи. И как я не протестую, он дарит мне банку своего душистого меда. Выходит за калитку и машет мне — спокойный, рассудительный рабочий человек, который любит этот мир и людей, на деле выполняющий заповеди христианства о вере живой, а не книжной.

Прав был Петр Мамонов — «колоссальный дед».