Интервью

27 января в Раифе престольный праздник, Церковь чтит память святых отцов в Синае и Раифе избиенных. Ровно семьдесят пять лет назад в этот день чекисты окружили храм и все, кто был на богослужении, были арестованы, а пять монахов и послушник после многомесячных пыток расстреляны. Так началась самая черная страница в истории Раифского монастыря, страница, на которой кровью написаны рассказы о разграблении и поругании обители. Богослужения после того страшного дня возобновились лишь 23 июня 1991 года, когда нынешний наместник Раифского Богородицкого мужского монастыря архимандрит Всеволод добился возвращения обители Русской Православной Церкви. С тех пор трудами братии Раифский монастырь стал одним из самых известных в России.

По вере вашей да будет вам

— Ваше Высокопреподобие, людей часто волнуют духовные вопросы, но не всегда они могут подойти с ними к священнику, например, многих интересует, с верой рождаются или верующими все-таки становятся?

— При крещении мы вступаем в лоно Церкви, и нам дается ангел-хранитель, человек становится дитем Церкви. Потом веру сознательно надо укреплять, причем это можно и нужно делать с раннего детства. В три-четыре года ребенок уже может сознательно верить в Бога. Мама и папа должны помогать ему в этом, потому что при воцерковлении раскрывается внутренний потенциал человека. И потом в течение всей жизни человек по нарастающей совершенствуется, становится достойным членом Церкви.

— Человек некрещеный ведь тоже может быть верующим…

— Может, но что ему мешает принять Таинство крещения? Ведь оно установлено для нас Богом. Можно прийти к вере некрещеным, так бывает во многих случаях, но потом креститься надо непременно, потому что это — благодать Божья. Если же человек верит, но по какой-то причине не хочет окреститься, значит, он еще не пришел к Богу.

— Часто от людей можно услышать: у меня же Бог в душе, зачем я буду ходить в церковь? Это верно или нет?

— Естественно, неверно! Что значит Бог в душе? Если Он в наших душах есть, это очень хорошо, но Господь на земле имеет свои дома, то есть храмы, церковь и священник — это связующая нить человека с Богом, этим грех пренебрегать. Человек, пришедший в храм, беседует с Богом, по апостольским правилам церковь надо посещать, выполнять установленные Вселенскими соборами и святыми отцами правила. Мир верующего человека невозможен без храма, без него жизнь человека становится пустой, «без глубины, без вечности, без вдохновенья».

— Реально ли человеку, живущему в миру, соблюдать заповеди?

— Все зависит от человека и от внутренней его воли. Господь дал нам руки, этими руками можно убить человека, а можно построить дом, и кто-то будет в нем много лет счастливо жить. Если человек в силе и вере, можно соблюсти, какой бы трудной жизнь не была.

— Как должен понимать счастье православный человек?

-— Жизнь во Христе. Счастье, когда ты встаешь утром и понимаешь, что ты кому-то нужен. Счастье, когда есть силы перекрестить себе лоб. Счастье, когда рядом с тобой близкие люди. Счастье, что есть ангел-хранитель и Церковь, которая и поможет, и исцелит. Счастье быть не исключительным, а нужным. Счастье — это не тогда, когда деньги с неба падают, потому что деньги многие духовные проблемы не решают. Счастье, когда помогаешь другим, и таким образом помогаешь себе, своей душе. Счастье, когда в твоей душе, в твоем внутреннем храме есть благодать Божья, если этого нет, в душе образуются пустоты, и человек не так подходит ко многим вещам.

Будьте как дети

— «Будьте как дети и войдете в Царствие Небесное», — так сказано в Евангелии. Когда Вы вспоминаете свое детство, что, прежде всего, приходит на память?

— Мое детство… В моем детстве есть все — сказки, волшебство елки, чудо первого прихода в храм, вера в добрых взрослых, игры, увлечения. Мое детство протекало очень эмоционально, я был очень подвижным ребенком, меня многое интересовало, все надо было самому посмотреть, открыть для себя новую страницу. Я всегда был общественником. Организации у нас были, наподобие тимуровской. Помню, когда мне было шесть лет, в соседний двор привезли гору угля. И мы, не боясь, что нас завалит, сделали в этой горе пещеру, и это был наш штаб. Придумал это все я, видно, тогда уже во мне была жилка организатора.

— Где проходило ваше детство?

— В центре Казани, рядом были стадион, ЦУМ, Дворец спорта, вокзал, рынок … Поэтому до сих пор я люблю стук колес, паровозные гудки, эти звуки возвращают меня в детство. С ранних лет я любил жизнь во всех ее проявлениях.

— А Церковь?

— Улица Баумана была рядом, естественно, мы часто туда ходили, и когда я видел храмы — Никольский собор, Покровскую церковь, меня туда тянуло. Возможно, я тогда не мог определить, что меня заставляло останавливаться и поворачиваться к храму, но уже тогда в моем маленьком сердце было что-то, что заставило меня ближе подойти к Церкви. И промыслом Божьим моя жизнь сложилась так, что стал служить Церкви.

— Когда и где вас крестили?

— Крестили меня младенцем. Жизнь у нас в семье была тяжелая, шесть детей, но мама все стойко выносила. Крестили меня в Никольском соборе, мама рассказала мне об этом позже. У нее был тогда очень трудный период, и в церкви она сильно плакала, и к ней подошел старенький батюшка — погладил по голове ее, погладил по голове меня и сказал: «Вырастет — священником будет». Слова его сбылись.

— Расскажите о семье, в которой вы росли.

— У нас была хорошая трудовая семья — три брата и три сестры. Я всегда поражался своей маме, она была очень трудолюбивая и очень добрая. Звали ее Любовь. Она смогла вырастить нас человечными и милосердными. Потому что сама всегда нам показывала пример христианского терпения, милосердия и любви к ближнему, иных отношений мы просто не знали. Мама была для нас образцом материнского терпения. Не каждая мать при ее-то сложной жизни могла быть такой терпеливой. Ей в голову не приходило, например, что кого-то из нас можно отдать в интернат, она тянула нас одна, воспитывала наши души, говорила о Боге. Еще у нас была соседка тетя Юлечка, которая когда я к ней приходил на кухню почаевничать, рассказывала мне о церкви, о Боге. Я любил эти беседы и мог слушать ее часами.

— Но Вы в церковь-то с ней или с бабушкой ходили?

— Как ни удивительно, нет. Никто меня за ручку не брал и в храм не приводил. Бог привел меня туда самостоятельно. Я шел мимо, остановился, конечно, это воля Божья была, и шагнул в раскрытую дверь. Напоминаю, что это было другое время, сейчас мы стали намного более демократичными. Но в те года маленький ребенок сам приходит в церковь — это было чудо. Когда я зашел в церковь, удивительно, но страха не было, наоборот, было ощущение покоя и красоты, которые сразу же покорили маленькое сердце. Мне стало очень легко, это ощущение легкости я помню и по сей день. И еще было ощущение полного слияния с этой красотой, шла служба. Естественно, из-за небольшого возраста я многого не понимал и не знал, но благодать от службы я почувствовал. Потом постепенно, поэтапно я стал приходить к Богу. Один из священнослужителей, который меня ребенком заметил, был тогдашний игумен Анастасий, ныне Его Высокопреосвященство архиепископ Казанский и Татарстанский Анастасий. При мне тогдашний епископ Пантелиймон постригал его в монахи. Однажды, зайдя в Никольский собор, я увидел непонятное для меня событие: человек в белой одежде полз по полу, это был его постриг. Первый, кто взял меня за руки и поставил на амвон, был ныне Высокопреосвященнейший Анастасий. Потом по воле Божьей он стал приглашать меня в алтарь, и я как иподьякон начал участвовать в богослужениях. Так я постепенно готовился к поступлению в духовную семинарию и к служению Господу нашему.

В эти зимние дни Раифа убрана как никогда — светящиеся сетки на деревьях, цветные гирлянды на живых елях, ледяной городок с подсветкой, где малыши, отталкивая друг друга, несутся с ледяной горки. Наместник полагает, что первое знакомство с церковью у ребенка должно быть радостным.

— А не было желания после окончания школы поступить куда-то в другое учебное заведение?

— Хотя я и был очень большим активистом, как я уже говорил, общественником, нет, такого желания не было. Я окончил первую казанскую школу, был секретарем комсомольской организации, человек восемьдесят принял в комсомол, комсомольский устав знаю до сих пор. С такой помощью комсомола я мог выбрать и другой вуз, но нет, даже в голову не приходило. В сердце моем уже было заложено желание стать священником, это была моя главная цель. И ничто не могло сбить меня с толку. Поэтому сразу после окончания школы я поступил в Московскую духовную семинарию. Потом служил в Курской епархии, там меня рукоположили в сан священника. Служба в Курской епархии мне очень много дала, потому что одно дело теоретические знания о жизни прихода, другое дело — практика. Личный контакт с прихожанами, которые открывают батюшке свои сердца, доверяют, это совсем другое дело. Я был очень молодой священник, но когда я видел добрые глаза своих прихожан, это укрепляло меня в верности выбранного пути, учило понимать людей. Когда с человеком говоришь, естественно, ему сопереживаешь, если сопереживаешь, значит, понимаешь, если понимаешь, то правильно его направляешь. Если священник чисто механически слушает исповедь и покаяние, то результата не будет, точно так же и у пришедшего в церковь. Нужна взаимная творческая работа, понимание на глубинном уровне. Мне и в моем первом приходе, и до сих пор приходится принимать очень длительные исповеди. Но я этому только рад, значит, служение мое не формальное.

В своем первом приходе в Курской епархии молодой священник отец Вячеслав (так звали до пострига архимандрита Всеволода) перед Пасхой сам убрал церковь, где служил. Украсил ее, побелил стены, и так случилось, что многие молодые люди, которые вечером в Страстную субботу собирались в клуб на танцы, вдруг завернули в храм на богослужение, а потом со временем стали прихожанами. Его первым приходом в Казанской епархии стала церковь Петра и Павла в селе Гари Зеленодольского района, здесь он открыл первую в России Воскресную школу, было это не совсем просто, на дворе стоял конец восьмидесятых. Кстати, многие из его учеников из той школы пришли потом восстанавливать Раифу. Для архимандрита Всеволода нет случайных людей и случайных встреч, если он видит человека «одной с ним крови», он сразу же старается включить его в свою команду.

Стучите, и отворят вам

— Если не было бы в Вашей жизни Раифского монастыря, что бы в ней было взамен?

— Я был бы священником и продолжал бы служить церкви и людям. В любом храме есть алтарь, есть молитва, те же прихожане, о которых надо заботиться и молиться. Я выбрал путь священства. Все остальное не может быть плохо, где бы я ни служил. Когда живешь для того, чтобы быть не исключительным, а нужным, как я уже говорил, все складывается, Бог дает, не оставляет.

— Извините, Ваше высокопреподобие, за меркантильный вопрос, но очень многих интересует, из чего в Раифе бюджет складывается?

— Из тех жертвоприношений, что делают нам наши верующие. Они приносят иногда последнее и с чистым сердцем отдают в обитель. Недавно мы пошли на такой шаг — малоимущим мы даем свечки и совершаем требы бесплатно. У Раифы есть благодетели — из Татарстана, из других регионов, они помогают нам как частные лица. Да, когда люди приезжают к нам в праздники, видят тысячи верующих, они думают, как здесь богато живут. Так бывает не всегда. Конечно, в Рождество и Крещение мы собираем определенные суммы, но потом до Пасхи у нас не будет таких праздников, и тем, что мы собрали в январе, надо жить до весны, содержать братию, содержать наших воспитанников. Еще одно заблуждение, что деньги от воды «Раифский источник» идут нам — нет, это не так. Мы получаем часть дохода, но он очень невелик, например, даже в летние месяцы эта сумма не бывает больше тридцати тысяч. А чтобы в месяц прокормить братию, тратится сто тридцать тысяч. Но мы не ропщем, Господь нас не забывает, за все, что нам жертвую вне зависимости от суммы мы благодарны каждому человеку.

— Какова сейчас монастырская братия?

— У нас сейчас около шестидесяти монахов и послушников, двадцать пять воспитанников, при Раифском монастыре сейчас четыре подворья, в общей сложности у нас работают до ста пятидесяти человек. Наши подворья расположены в Зеленодольске, Больших Ключах, Ильинке и Казани.

— Вас можно назвать смелым человеком?

— Активно осторожным.

— Все-таки взять на себя ответственность за судьбы стольких людей не каждый сможет…

— У меня не бывает спонтанных решений. На авось я ничего не делаю и, взявши в руки флаг, я не бегу захватывать город. Я думаю, верю, надеюсь. И по вере моей дается мне.

— Откуда смелость взялась начать восстанавливать Раифу, ведь тогда невозможно было даже предположить, что монастырь будет?

— Человеческий страх, конечно, присутствовал, но вера в то, что Бог не оставит это место и будет укреплять нас, эта вера присутствовала во мне. Было ощущение, что Бог это место полюбит.

— Если бы знали, как все будет тяжело, пошли бы?

— Нет, Вы ошибаетесь! Я не считаю, что здесь у нас было или есть тяжело. Да, было волнение, желание сделать все побыстрее, были какие-то неудачи, но это все проходит. Остается то, что сделано. Поверьте, восстановить церковное здание проще, чем восстановить духовную жизнь. Как сказал один мудрый человек, кстати, мой друг Виктор Новиков, неизмеримо много делающий для церковного строительства, «чтобы кто-то зажег свечу, надо сначала ее сделать».

— Когда больше людей приходило в обители постричься в монахи — лет десять назад или сейчас?

— Сейчас много людей приходит, за декабрь и январь у нас появилось восемь новых послушников. Но если раньше мы совершали ошибку и, желая заявить о себе как о монастыре, постригали послушников через непродолжительный срок пребывания в обители, и некоторые потом уходили, теперь мы не спешим с пострижением. Сейчас мы все взвешиваем и постригаем только тогда, когда чувствуем, что человек подготовлен, потому что это серьезный шаг. Будучи постриженным в монахи, а потом вернуться в мир — большой грех.

— Вы не готовите своих воспитанников-мальчишек в монахи?

— Нет, конечно. В Детском корпусе, где они живут, царит светская атмосфера, хотя, естественно, мы занимаемся с ребятами Законом Божьим. Они вырастут, и сами выберут себе путь. Наши воспитанники, например, учатся во многих казанских вузах, получают специальности экономистов, юристов, другие профессии. Есть у нас воспитанники, которые учатся в Казанской духовной семинарии. Есть мальчик, который выбрал военную карьеру и служит на военном корабле. Большинство наших ребятишек пока еще маленькие, и говорить о том, какую профессию они выберут, мне сложно, пусть пока растут и получают от детства то, что можно получить. Вырастут, Господь управит.

— Бывает, что Раифу показывают по местным каналам три-четыре раза в неделю, это не вызывает отторжения у паствы? Конечно, это вопрос больше не к Вам, а к моим коллегам-журналистам.

— Да, это проблема журналистов. Конечно, надо показывать всю полноту церковной жизни епархии, любой такой сюжет — это своего рода церковная проповедь.

— Без чего Вы не можете прожить?

– Без ближних не могу прожить, без друзей и собратьев по Церкви.

— А без чего можете обойтись?

— Без плохих людей, потому что большая проблема общества это сами люди, которые из-за неправильного мышления мешают себе и другим. Но даже плохих людей надо поминать в своих молитвах.

— Почему все-таки Раифа так притягивает людей?

— Многие паломники говорят, что это духовное пристанище, которое они искали всю жизнь. К нам часто приезжают очень известные люди, те, что не сходят с экранов телевизоров, они исповедуются, причащаются, и мы никогда не назовем их имен, потому что это тайна человеческой души, которая не хочет огласки. Это не рекламные трюки. Люди, которые приезжают в храм только для того, чтобы их в праздник показали по телевизору, это одно. А те, что приехали удовлетворить свои духовные потребности, это другое.

— Раифа построилась полностью или что-то еще предстоит воздвигнуть?

— Мы заканчиваем храм в надвратной колокольне — Михаила Архангела, делаем иконостас, царские врата. В этом году в нем мы уже будем совершать богослужения. Это будет очень красивый небольшой храм. Собираемся строить, если получится, казначейский корпус, который был полностью разрушен. Строительство этого объекта войдет в федеральную программу. Есть еще несколько задумок, но мы пока храним их в тайне, пусть это будет приятный сюрприз от братии нашим паломникам.