Интервью
Судьба Отечества неотделима от судеб людей.
Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата отвечает на вопросы радиостанции «Говорит Москва».
— В последнее время, когда говорят о реформе или о модернизации российского образования, все чаще упоминают и о духовном просвещении, о том, что необходимо в школе ввести, если речь идет о православных школах, уроки закона Божия, а если говорить о тех школах, которые находятся в российских регионах, — уроки ислама или уроки буддизма. Но, тем не менее, как бы к этому общество ни относилось, такие уроки еще не вводятся. С чем это связано?
— К счастью, осталась позади дискуссия о том, что основы православия якобы нельзя преподавать потому, что Россия многоконфессиональная и многонациональная страна, что нельзя допускать в школу священников, потому что тогда придется открыть ее двери представителям всех остальных конфессий и деноминаций. Совершенно очевидно, что в мире накоплен богатый опыт успешного применения различных моделей преподавания религиозных дисциплин в общеобразовательной школе, и в этом смысле Россия не отличается от других стран. Российская модель существует. Она достаточно отработана, законодательно поддержана, и поэтому сегодня речь идет только о ее реализации. И во многих местах это успешно осуществляется. Основы православия преподаются в государственных муниципальных школах на основе факультатива, и очень часто так происходит в большинстве школ. Однако кое-где процесс тормозится. Наверное, недостаточную активность проявляют как представители Церкви, так и местные власти.
— Каким образом можно обеспечить равные права для всех учащихся и их родителей? Ведь кто-то приходит в школу из католической семьи, кто-то из православной... Во всех случаях есть право семьи и право личности. Как в такой ситуации соблюсти равновесие прав?
— Я говорил о том, что в мировой практике существуют различные модели. Расскажу об одной такой модели, которая прекрасно функционирует в соседней Финляндии. Там являются государственными две религии — лютеранская и православная. Причем лютеран там, помнится, более 90 процентов, а православных — только 3 процента. Кроме того, есть католики, мусульмане, иудеи. Практика решения проблемы следующая. Если в классе больше 10 процентов учащихся выбирают обучение той или иной конфессиональной дисциплине, то в таком случае государство на собственные средства обеспечивает ее преподавание в данной школе. Если же таких желающих оказывается меньше 10 процентов, то тогда преподавание избранной дисциплины будет финансировать соответствующая местная религиозная организация. В случае, если кто-то не хочет изучать ни одну религиозную дисциплину, ни другую, государство предоставляет право выбора альтернативного предмета.
— Президент страны подписал указ об альтернативной службе в армии. Однако вопрос религиозно-нравственного выбора остается: что означает отказ служить в Вооруженных Силах по религиозным убеждениям? Ведь традиционные религии не призывают к пацифизму.
— Нет, не призывают. Напротив, Православие настаивает на том, что защита Отечества является священным долгом. Более того, отдать жизнь за свой народ, за свою Родину — значит для православного верующего совершить некий духовных подвиг. В Евангелии от Иоанна мы читаем: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15. 13). Основываясь на этом тексте Священного Писания, Церковь призывает любить Отечество и свой народ до готовности отдать свою жизнь. И, как известно, полковые священники русской армии всегда духовно укрепляли воинов, вдохновляя их на доблестную защиту родной земли. Тогда как пацифизм есть явление, которое возникло в XIX веке под влиянием общего либерального философского развития в Западной Европе, культурно и исторически не связанного с нашей национально-религиозной традицией.
— Каков Ваш взгляд на решение проблемы Калининграда в связи с расширением Евросоюза?
— Я посещал Брюссель, встречался с руководством Европейской Комиссии, с руководством НАТО. Проблему Калининграда меня чрезвычайно беспокоит. Это не просто технический вопрос получения визы. Это, в конечном итоге, вопрос свободы передвижения, вопрос поддержания связи с родственниками и близкими. Вообще-то было бы нормально, чтобы все граждане России пользовались подобным режимом. Но тут я вижу определенные трудности. Особенно они становятся очевидными, когда беседуешь с западными партнерами. И потому наше требование, может быть, не простирается так далеко, однако оно категорически распространяется на всех жителей Калининградской области.