Интервью
К вопросу религиозного образования
Интервью ректора Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерея Владимира Воробьева корреспонденту портала Патриархия.ru по вопросам религиозного образования.
— Как бы Вы могли ответить на вопрос о том, зачем вообще нужно вводить уроки религиозного образования в школах? Почему Церковь так давно к этому стремится?
— Потому что единственным стержнем, который еще держит наше общество, а в значительной степени и наше государство, являются духовно-нравственные ценности. К ним, например, относятся: религиозная вера, нравственное воспитание, патриотизм, подлинная культура, просто умение честно работать. Если мы не сумеем сохранить духовные ценности нашего народа, развить их и передать следующим поколениям, то жизнь нашей страны окажется под большим вопросом. Мы сейчас как никогда ясно видим, что недостаточно заниматься одной экономикой, одной политикой, иметь сильную армию. Если у народа нет духовного стержня, то он жить не может. Вера — это душа народа. Сейчас, когда идеологии ХХ века, такие как коммунизм и фашизм, скомпрометировали себя, народы, потерявшие веру, быстро разлагаются.
— Вы имеете в виду, в том числе, и западные страны?
— Конечно, это касается не только нашей страны. Нашу страну ожидает та же участь, если мы не сохраним веру. Но в нашем народе вера сохранилась благодаря подвигу новомучеников, тех, кто в ХХ веке отстаивал веру ценой своей жизни. Сейчас мы видим возрождение веры и Церкви. На это вся надежда. Нужно, чтобы этот духовный порыв народа был поддержан духовно-нравственным воспитанием молодого поколения. Иначе мы упустим нынешний всплеск духовных исканий. Поэтому понятно, что сейчас вопрос о духовно-нравственном воспитании молодого поколения — самый главный для нашей страны.
А вот как развивать это духовно-нравственное воспитание — это большой вопрос. В первую очередь, приходит в голову, что нужно давать религиозное образование. Но религиозное образование после такого обрыва традиции, который произошел в России, наладить очень сложно. И ввести институт армейского духовенства тоже не просто. Раньше в нашей армии это существовало непрерывно и поэтому воспринималось естественно. Сейчас же это выглядит как экстренная мера. Но это решение чрезвычайно важно, оно должно дать начало нашим планомерным усилиям. Дальше нам нужно очень внимательно и серьезно работать над тем, чтобы эти усилия были разумными и плодотворными.
— Какие первые шаги должны быть предприняты в этом направлении?
— Самый первый шаг — это подготовка кадров. Без соответствующих преподавательских кадров, без подготовленных священников, которые пойдут в армию, сделать ничего нельзя. И если преподаватели не будут удовлетворять необходимым требованиям, то все наши усилия будут профанированы. И это будет еще хуже, чем, если бы вообще ничего не начинали.
— А что может стать такой профанацией?
— Плохое преподавание. Все помнят: если учитель преподавал плохо, то его предмет был нелюбимым. Если плохо начать преподавать предметы, которые подразумевают духовно-нравственное воспитание, то будет только откат назад — такая прививка, после которой разговаривать на эту тему снова будет уже невозможно очень долгое время. А, может быть, через несколько поколений и нельзя будет к нему вернуться. Так что сейчас очень ответственный момент. И я думаю, что каждый, кто занимается вопросами религиозного образования, должен отдать себе в этом отчет. Сейчас очень многие начинают писать скороспелые учебники — мне кажется, что здесь нужен очень четкий контроль. Лучше продвинуться в этом направлении меньше, но чтобы все было очень качественно, чтобы к преподаванию допускались только способные преподаватели, готовые увлечь детей своим предметом. Этот предмет не должен быть связан с отрицательными эмоциями для ребенка. Вот, например, отец Иоанн Кронштадтский, когда вел Закон Божий в реальном училище, не ставил плохие отметки, ставил только пятерки, ну, может быть, четверки, и никогда никого не спрашивал принудительно, спрашивал только тех, кто хотел отвечать. Если же мальчик отвечал неудачно, то он не ставил ему плохую отметку. Так что никто не боялся его и все любили уроки отца Иоанна. Сейчас речь идет не о Законе Божием, а о культурологических предметах. Но и эти предметы можно сделать отвратительными, если преподавать их плохо. Нужна подготовка профессиональных кадров. Это должны быть люди с широким кругозором, знающие и понимающие религиозную культуру. Это должны быть люди, которые могут увлечь и открыть детям новый мир, — талантливые педагоги, которые умеют войти в контакт с детьми и почувствовать их реакцию. Кадры для преподавания основ православной культуры должна готовить прежде всего Церковь.
— А как Вы относитесь к тому, что основы религиозной культуры будут преподавать светские педагоги?
— Думаю, что светские педагоги, если они имеют талант и надлежащую подготовку, могут преподавать не хуже, а лучше, чем неподготовленные и педагогически неспособные клирики. Но эти педагоги должны быть очень хорошо подготовлены, и должны иметь церковную апробацию. Это должны быть люди, которые не являются религиоведами в советском понимании этого слова.
Религиоведение за границей— это нормальный предмет. А религиоведение у нас все еще очень часто воспринимается как научный атеизм, потому что религиоведами у нас поначалу становились научные атеисты. Они принесли свои атеистические подходы.
Рассказ о религиозной культуре с точки зрения человека нерелигиозного, который внутри этой культуры не жил и жить не может, потому что у него другое мировоззрение, ничего хорошего не обещает. О религиозной культуре должен рассказывать религиозный человек, и не формально, а чувствуя эту культуру изнутри. Тогда это будет интересный, живой и полезный рассказ... Кто может увлечь детей математикой? Настоящий математик, который сам решает задачи, работает в этой области, любит свой предмет и живет им. Точно так же и здесь.
— Что подразумевается под «церковной апробацией»? Преподаватели должны закончить православные учебные заведения?
— Конечно. Я убежден в этом. Сейчас в стране уже создана целая система теологического образования. Существуют около сорока или даже больше кафедр теологии в России. Есть целый ряд теологических институтов, существует образовательный стандарт по теологии, то есть разработана система религиозного образования. Оно является и светским, и религиозным одновременно...
Конечно, преподавателей могут готовить и духовные школы, и, тем более, православные университеты. Наш университет, например, выпустил уже порядка трех тысяч выпускников, все они могут преподавать соответствующий предмет, потому что мы их к этому готовили.
— А как вы относитесь к тому, что ученику будет предоставлен свободный выбор, какую религию изучать: православие, буддизм или ислам?
— Это естественно, иначе и быть не может. Нельзя же насильно заставлять детей изучать православную культуру. Если так начать делать, то мы очень скоро вырастим атеистов и погромщиков. Как говорится, невольник — не богомольник. Насильно ничего сделать нельзя и привить человеку нравственность насильно тоже не получится. В этом-то как раз и состоит искусство преподавателя: нужно преподавать так, чтобы ребенок захотел изучать его предмет.
— Как вы считаете, в каком классе целесообразно преподавать основы православной культуры?
— Думаю, что гораздо более целесообразно было бы вводить этот предмет с первого класса. И чем меньше дети, тем уровень занятий должен быть элементарнее. Поэтому легче и кадры подготовить для начальной школы. Так что мне кажется, лучше было бы это делать раньше.
Речь идет о культуре, а культура — очень широкое понятие. Она воспринимается человеком на всех уровнях. Дети, как только начинают разговаривать, уже включаются в определенный культурный контекст, еще с рождения воспитываются в той или иной культуре. Чем раньше начать их учить, тем лучше. Культура ведь — это тот же язык, поэтому понятие культуры, понятие нравственности нужно закладывать в детскую душу как можно раньше. И поэтому я не понимаю, почему нужно ждать до четвертого класса. Почему предмет решили ввести в последнюю четверть четвертого класса и первую пятого, мне, честно говоря, непонятно...
— Были высказаны опасения, что если ученики будут выбирать, что изучать — к примеру, ислам или православие, особенно в каких-то национально-территориальных образованиях — не породит ли это рознь между учениками? Как можно устранить такие возможные опасности?
— Это легко может породить как рознь, так и большую веротерпимость и уважение. Все зависит от того, как преподавать. Если преподаватель будет исподтишка учить вражде, то это породит рознь, а если он будет учить уважению, то это будет порождать веротерпимое отношение.
— Не могли бы Вы пояснить также ситуацию с учебниками и пособиями?
— Существует достаточно много учебных пособий на сегодняшний день, даже уже не один вариант комплектов таких учебников, но вопрос об их качестве остается. Так что здесь, конечно, требуется очень серьезная работа, причем работа совместная. В этом деле должны участвовать как опытные педагоги, так и представители религиозных конфессий. Это должны быть люди, обладающие достаточной культурой и широтой взглядов, богатым опытом. Мы живем в такое время, когда часто родители в семье являются новообращенными, неофитами. То есть сами они воспитывались в неверующей, атеистической семье. Потом, во взрослом возрасте они обрели веру, и своих детей они хотят воспитывать в вере, но делать этого совершенно не умеют. Хорошо известно, что родители воспитывают своих детей так, как их самих воспитывали... В семье, где есть традиция, где религиозное воспитание передается из поколения в поколение, там очень многих ошибок не бывает и легко получается результат — в отличие от семей, где родители являются неофитами.
Сейчас можно найти учебники, на которые можно опереться, но такого, который можно признать за образец, пока нет. Над этим нужно еще поработать.
— В связи с чем ПСТГУ сейчас объявил дополнительный набор абитуриентов? Связано ли это с инициативами, выдвинутыми на состоявшемся 21 июля совещании?
— Да, связано, потому что мы думаем, что наш университет как раз может быть кузницей кадров для этого направления, и мы хотели бы, чтобы к нам пришло больше студентов.