Люди

Отчаянный верхолаз

Послушника Эразма старожилы Раифы помнят как отчаянного верхолаза, 2 года кропотливо отчищавшего обычной ручной дрелью огромный медный купол на 70-метровой колокольне, что без специального альпинистского снаряжения сделать было практически невозможно.

— Когда я пришел в Раифу в 1992 году, я ничего не знал ни о вере, ни о службе. Чтобы понять духовную жизнь, за эти годы мне пришлось делать в монастыре самую разнообразную работу. Желание-то служить Богу было, а вот понимания — как — нет. Как бы ни звучали мои слова высокопарно, но невозможно делать то, чего ты не понимаешь полностью и до конца. Поэтому в первое время я просто взял благословение наместника работать простым рабочим.

Первое мое послушание в Раифском монастыре – повар на кухне. В начале 90-х трапезная располагалась в бывших покоях наместника, нынешней канцелярии монастыря. Поваром я стал тоже не сразу – как и все новоначальные, я нес послушание при кухне – чистил картошку, мыл посуду. Готовила в то время повариха из местных. Как-то она не пришла на работу. Надо было выходить из положения, и я вызвался заменить ее. И вот месяцев восемь я готовил пищу для братии.

С лета 1993 года на кухне появились матушки, и я перешел на стройку. Был верхолазом, разгружал кирпич и делал тысячу других строительных работ в полуразрушенном монастыре.

Тяжело было, но и веселого тоже много было. Вот, например, вспоминается такой момент. После выноса из Троицкого собора станков нам пришлось ломать перегородки в Троицком соборе, сделанные в советское время, и нам надо было снести перегородку между алтарем и храмом, которая была сделана из дерева и угольной крошки между перегородками. Для этого мы сделали почти настоящий средневековый таран – огромное бревно на канате. Человек 20 собиралось, брались за бревно, раскачивали его и били в эту перегородку. После удара летела пыль, мы все черные были от этой грязи и пыли…

Так я познавал на своем личном опыте, что такое служить Богу. В прошлом году я стал священником, а Раифа для меня — родной дом.

Живет в обители доброта

Никто не видел ее угрюмой — всегда улыбнется, встретит с пониманием. Да и как же иначе? Кто будет обращаться к медику, который мрачен, как хмурый день?.. Она всегда, в любое время рада принять любого из братии или детей, оказать медицинскую помощь.

— Могу сказать, что меня обитель просто наградила жизнью. Когда я сюда пришла, то чувствовала себя глубокой старухой. У меня в тот период была апатия, депрессия, жизнь казалась скорее со знаком минус. Здесь же я увидела совсем другой образ жизни — встретили меня здесь настолько хорошо, что у меня изменилось само видение окружающего мира.

Я здесь стала жить полной жизнью. Пока на работе – летаю прямо. Откуда только силы берутся? Бог помогает. Как только чувство уныния или болезнь посещает — сразу в храм... Приложусь к иконе чудотворящей и легче становится, и проблемы мои не такими серьезными кажутся. Да и с батюшками в любой момент поговорить и совета спросить можно...

Для меня монастырь — это моя жизнь. Здесь я живой человек, здесь меня вдохновляет то, что я могу еще делать что-то полезное людям. Я просто счастлива...

Они вместе всегда

Лиза и Нина всегда вдвоем: это благодаря имстены обители всегда белые и чистые, это их старания видят все, кто любуется белоснежностью храмов...

— Мы пришла сюда на работу в 1995 году. В Раифе уже работал бригадиром мой родственник, Андрей Червяков, который с самого начала восстановления был с отцом Всеволодом. Андрей предложил нам приехать сюда поработать Мы жили и работали в то время в другом регионе — на севере, в Бодайбо, на золотых приисках. С началом перестройки везде начались изменения в худшую сторону, и мы переехали сюда. И ни разу никогда не пожалели об этом! Особенно о том, что стали работать именно в этом месте — в Раифе.

Во-первых, нам, как профессионалам, интересно здесь то, что работа в монастыре творческая, а не просто поток, как на строительстве обычных домов. Для каждого творческого человека, мы думаем, было бы интересно здесь поработать. Во-вторых, здесь хорошо просто по-человечески — прекрасная атмосфера, дух монастыря.

И, конечно, очень важно то, что мы видим, как результат нашего труда приносит пользу людям. Если посмотреть на фотографии Раифы на момент передачи — это руины, запустение, свалка. И посмотреть сейчас на то, как это все изменилось — какая же поразительная разница! И все было сделано небольшим количеством людей. В основном теми, кто и сейчас работает здесь. За эти годы многие приходили, уходили, но костяк сохранился и по сей день.

Когда смотришь на то, что удалось сделать за это сравнительно короткое время, глазами профессионала, уверены — такую огромную работу с таким малым количеством человек возможно было проделать только с благодатью монастыря, с помощью Божией. Все годы восстановления это давало нам и вдохновение, и силы, и веру в то, что однажды мы увидим Раифский монастырь таким, каким мы его видим теперь.

Он все делает только от души!

Хотя и «буря» в словах его, но с делом не расходятся. Почему? Только он сам да Господь Бог об этом знают...

— Я хотел работать в монастыре еще давным-давно, как только тут восстанавливать начали. Но работать здесь начал чуть позже, «когда пришло время». Работать спустя рукава я не умею и не люблю. Все, что я делаю в монастыре, да и делал до того, я делал с душой.

Монастырь для меня теперь – это все! Я иду на работу всегда, как на праздник. На заводы идут как на каторгу – как они будут работать? А здесь я сразу почувствовал, что в этом месте не только работаешь – стены восстанавливаешь, но и для души своей. И работа спорится тут, а как же? К иконам ведь прикладываюсь перед работой.... Я за отцом Всеволодом — хоть на край света! Так и говорю: куда Вы — туда и я... Возьму свою семью всю и поеду! Для меня и Раифа, и мой начальник сейчас – архимандрит Всеволод – это все!

Понимаете, что такое «все»? Жизнь моя здесь!