Люди

Писать стихи — это уже образ ее жизни. Хотя 33 года проработала Генриетта Мукатовна музыкальным работником в детском саду. В 2009 году Генриетта Валеева стала лауреатом открытого международного поэтического конкурса «Золотая строфа», и это стало первым публичным признанием ее таланта. Впрочем, поэтом она была всегда — стихи писать начала в 11 лет.

— Стихи всегда меня окружали... как воздух, — вспоминает Генриетта Мукатовна. — Детская классика, произведения русских поэтов, а, как главное полотно — стихи и поэмы Пушкина. Можно сказать, что именно благодаря Пушкину и подражая его простому и ясному слогу, я и начала писать стихи. Стремилась использовать его размеры, ямбы и хореи, ритм, а главное — открытое и удивленное отношение ко всему, что окружает в жизни. К сожалению, несмотря на то, что я выросла в татарской деревне, языка Тукая я не открыла для себя рано. Слушала в песнях, будучи уже взрослой, и была поражена глубокой грустью этого народа. Но в юности из-за этого незнания моя жизнь, я считаю, повернулась не так, как хотелось бы.

Вообще здоровье у меня было слабое, и когда мы переехали в город и стали жить в бараках на Строительной, 5 (там, где сейчас цеха швейной фабрики), мама отдала меня в лучшую школу Зеленодольска — №3. Но учиться там я не могла: ходить далеко, вокруг непролазная грязь, холод — болела часто и пропускала много уроков...

Отдушиной в дни болезни тогда, впрочем, как и сейчас, стала классическая литература. Литература всегда была моей спутницей, была ближе семьи, ближе всего. И конечно же, стихи — и чужие, и собственные. Сказку «Девушка и смерть» Максима Горького я знала наизусть и даже пела ее. И вот меня, такую восторженную и прямолинейную, в старшем классе заметил один московский заезжий поэт. Ему так понравились мои стихи, что он написал рекомендацию и пригласил меня поступать в Литинститут — в Москву, на Тверском бульваре, 25. Это было в 1957 году.

Конечно, я с радостью поехала, успешно прошла собеседование и получила похвальный отзыв о своих стихах самого Павла Антокольского. Но тут неожиданно выяснилось, что поступаю я, оказывается, на переводческий факультет. И я честно заявила в приемной комиссии: татарского-то я вообще не знаю… Документы пришлось забрать, и мечта моей жизни разбилась… После этого я 20 лет стихов не писала…

Но надо было жить дальше, приобретать профессию — и, услышав о наборе в музыкальное училище для детсадов и школ в Чистополе, села на теплоход и поехала поступать. Музыке я училась — три года занималась на фортепиано с преподавателем...

Так я нашла профессию — но не любовь: даже получив диплом и работая, мучилась, металась, была не уверена в своих силах и чувствовала себя не на своем месте, хотя общий язык с детьми всегда находила. В конце концов поступила на вечернее отделение филфака КГУ и вновь стала сочинять стихи.

Впрочем, стихи и музыка – очень похожи. Позже я писала стихи к концертам — для прологов и связок и еще при жизни Георгия Свиридова написала стихи к его Детскому альбому (к сожалению, не опубликованные). Но печатали меня неохотно, двери казанских издательств были для меня закрыты. Говорили, что слишком «в лоб» пишу: что вижу, о том и говорю, а надо — особым поэтическим языком… И вообще я не состою в Союзе писателей, не имею статуса поэта. Слишком люблю восклицательные знаки — пафосность мне близка. Но ведь все поэты разные — к моему счастью, люди, которые читали мои стихи, это понимали.

О своем взгляде на поэтическое творчество у меня есть такое стихотворение:

Стихи обесценены,

слишком их много.

Надолго утрачен стихов аромат.

В костры и на ветер –

Одна им дорога.

Зовут их под шлягер –

Они не хотят…

И еще одно, написанное еще в 90-е:

Мне жребий пал –

свободное занятье:

Смотреть на роскошь,

нищею стоять

И перламутра сношенного платья

До дня Успенья свято не снимать,

Писать стихи —

хотя, смешно и грустно,

И грустно и смешно бы их писать –

Кому они нужны? Так безыскусны...

И где чудак, что мог бы их издать!

 

Ведь уж давно никто не замечает

Той красоты, которая в чуть-чуть,

И публика досадливо скучает,

Когда листает в рифму что-нибудь…

 

Ей нужен шлейф густых,

как сливки, сплетен,

Как черный кофе, черный криминал.

И чтоб под всем под кухонным

под этим

Известный муж бы имя начертал…

Самый дорогой для меня отзыв — из уст Владимира Корчагина (автор повестей «Конец легенды», «Тайна реки злых духов»), в свое время консультанта по русской поэзии в СП РТ: он очень тепло отозвался о стихах, но не в его власти была печать произведений… Особенно ему понравилось «Предзимье».

Сказки пишу легко, стихи — обо всем, что находит отклик в душе. Моменты, мгновения меняются бесконечно – надо успеть их поймать. Когда лежу больная, мне не до стихов. А потом проснусь — солнышко светит, я поднимаюсь и расправляюсь, как растение, радуюсь жизни и пишу обо всем, что вокруг. Человек я не публичный, характера не бойцовского — а «пробиться» можно сейчас только таким, активным и напористым, кто заявляет о себе. И даже стихи на конкурс уговорила и заставила послать подруга — Намона Губайдуллина, сестра композитора Софьи Губайдуллиной. Участвовали в конкурсе более 1000 поэтов со всего мира, призы получили всего 20 человек. А моих ровесников там не больше 10-15 участников было.

Нынче жизнь для поэта особенно трудна, поэту невозможно пробиться. Мое основное печатное поле в последние 10 лет — газета «Раифский Вестник», детская — «Светлячок», и в газете «Зеленый Дол» иногда появляются мои произведения. (за эти годы их набралось уже порядка ста – хватит на поэтический сборник! — авт.)

Я рада, что не завишу от бешеного темпа современной жизни — не променяю никогда птичий щебет за окном на рамки общества. Техника всегда была моим врагом, у нас это взаимно. Зато птицам я рада всегда: они прилетают ко мне на балкон и клюют зерно, и радостно от их щебета!

Так легко сочинять стихи — и так трудно. Но без них жить невозможно…

Юлия Озерова

ОТ РЕДАКЦИИ

...не будете как дети, не войдете в Царство Небесное;(Матфей 18:3)

Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.(Матфей 5:8)