Святыни

В окнах автобуса — черная ночь. Уже несколько часов мы едем вглубь Синайского полуострова из города Шарм-эль-Шейх. Восхождение на гору Моисея будет совершаться ночью, поэтому есть немного времени для отдыха перед пугающим неизвестностью подъемом.

Мое пребывание в Египте проходило как-то непривычно и искусственно. Эта поездка, полукомандировка-полуотдых, под конец изрядно надоела и, не считая дороги на родину, хотелось только одного — попасть на Синай. Но оказалось, что вся наша самарская группа в единственный свободный день отправляется в плавание по Красному морю. У меня же было другое желание, о котором я и сказала гиду: «Хочу на гору Моисея». Посмотрев на меня с удивлением, он тем не менее ответил: «Как раз завтра у нас едут туда туристы...»

И вот я здесь. Комфортабельный автобус уже приближается к еле различимым в непроглядной тьме горным силуэтам, а я вспоминаю и улыбаюсь. Вспоминаю, как совершенно неожиданно и помимо своей воли оказалась на этой египетской земле. Теперь же понимаю ради чего: еду сейчас в то место, где люди получили от Бога Десять заповедей. О таких случаях говорят: «И не мечтала...»

Зачем и почему мне такая милость, явно не заслуженная?

Мы приехали на стоянку автобусов, откуда далее предстоит пеший путь. Оказавшись на улице, мы сразу почувствовали, что находимся в горах. «Заметно похолодало», — кто-то отметил. Да, ведь греческий монастырь святой Екатерины, откуда мы стартуем, располагается на высоте полутора тысяч метров над уровнем моря. Гид познакомил с проводником — бедуином, который назвал себя Димой. Ему лет 35, одет в простую спортивную форму, хорошо говорит по-русски. Он иногда скромно улыбается, в основном же молчит, ведет себя культурно и ненавязчиво, что вызывает у всех нас доверие и уважение. А группа наша представлена совершенно разными людьми: несколько семейных пар, молодых и не очень, группа друзей, пара молчаливых одиночек — мужчина средних лет и девушка, явно не в первый раз покоряющая горные вершины. Интересно, зачем пришел сюда каждый из нас? Я и о себе пока не совсем поняла. В обычном паломничестве мы молимся, стоим на службах, приобщаемся Святых Тайн... А тут все не так. И только одно я чувствую — моя душа радуется, радуется! А чему, я пока не могу объяснить.

«Группа Димы, вперед!», — прозвучала команда проводника. Вершина горы Моисея находится на высоте более двух тысяч метров, и на нее ведут два пути. Тот, по которому идем мы, проложен в XIX веке. Это широкая и пологая верблюжья тропа, длиной около 7-8 километров. По ней идти всего 2-3 часа, а если кто не боится высоты, то можно и на верблюде доехать. Все туристы и паломники поднимаются на гору по этой дороге. Есть и другая, более древняя, монашеская тропа. Она состоит из каменных ступенек, проложенных по круто поднимающемуся на 720 метров ущелью напротив монастыря. Подъем по ней может одолеть лишь подготовленный человек, да и то, думается, только в дневное время суток.

Началось. Я не ожидала, что эта пустыня может быть такой многолюдной. Первое время фонарик свой даже не включала, хватало света соседей. Помимо наших 20-ти человек, на гору устремились туристы разных национальностей и вероисповеданий с еще 15-20 автобусов. Многочисленных русских, украинцев, итальянцев, японцев, поляков разбавляют вездесущие бедуины. Их тени постоянно следуют за нами и подстерегают из-за внезапного поворота предложением: «Камаль, камаль! Верблюд, верблюд!» Кто-то решается и взбирается на животное. Только ведь страшно даже тихо идти по этой, пусть пологой и относительно широкой дороге. Она граничит с пропастью, по краю которой и семенит верблюд. Да и зачем спешить, зачем торопить время? Иногда я поднимаю голову и останавливаюсь на мгновение. «Дивны дела Твои, Господи!» Красота освещенных луной горных склонов запечатлевается в памяти.

Пеший подъем на гору мне нравится. С губ чуть слышно слетает: «Господи, помилуй...Господи, помилуй...» Я заметила, как легко идти, как легко дышать с этими словами. Да кроме того, мне есть за что просить у Бога помилования. В обычной жизни я всегда отвлекаюсь и многое забываю, а тут ничем более и не заполнены ум и сердце и все мое существо. Как страшно теперь мне ступать на этот песок и камень, пребывая в окамененном нечувствии к своей душе. Ведь Моисею, пасшему стада у этой горы, явился Господь «в пламени огня из среды тернового куста» и повелел снять обувь, ибо эта земля — святая. Я же тут — и в обуви, и с грехами.

А потом на вершине этой горы святой пророк Моисей получил от Господа скрижали с Заповедями, духовными законами жизни. Помню ли их я, соблюдаю ли?.. Пытаюсь, однако... Наполнена ли моя жизнь первозданной гармонией, светом и любовью? Нет. «Господи, помилуй!..»

Наш подъем перемежается с остановками у бедуинских палаток, в которых продается кофе и чай. Останавливаемся на последнем привале. За прошедшее время все немного сроднились, хотя и не особо разговаривали в пути. Появился какой-то смысл, объединяющий нашу группу, состоящую из совершенно случайных людей. У подножия мы были непохожи друг на друга, а тут, у вершины, в одном стали узнаваемы: в тишине. Она угадывается в глазах каждого. Усталось ли это?.. Или что-то переворачивается в наших душах?

Рядом со мной сидит проводник Дима. Мы спрашиваем его:

— Давно ли ходите сюда?

— Пятнадцать лет. Каждую ночь.

— А как же семья?!

— У меня ее нет.

Он молча смотрит на звезды, чуть затуманенные облаками, на горы, ставшие его домом. Правду ли говорит? Верится, что да. Он не похож на бедуина, а более походит на философа, бессребренника, какого-то блаженного. «Светлый человек», — подумала я.

«Пора», — встает проводник, и мы преодолеваем более трехсот ступенек, ведущих к вершине. Тьма вокруг давно уже рассыпалась, и превратилась в равномерную серость. До рассвета осталось минут тридцать, а маленькая площадка на вершине все пополняется и пополняется поднимающимимся людьми. После подъема жарко, а наверху дует сильный ветер. От него и неминуемого холода спасает теплая одежда, пуховики, бедуинские одеяла и матрацы.

Повсюду на камнях и склонах вершины пристроились люди, а кто-то уже навел объектив своего фотоаппарата на восток. Я подхожу к стоящему здесь храму Святой Троицы. Он закрыт. Впервые на этом месте церковь была построена преподобным Юлианом в IV веке. Затем при византийском императоре Юстиниане I в 532 году на этом месте был воздвигнут новый храм, разоренный арабами в 1782 году. Церковь была заново сложена из камней древнего храма в 1931-1934 годах. Регулярных богослужений нет, но бывает, что храм открывается, если с паломниками поднимаются священники. Среди массы людей сегодня я увидела только одного батюшку. Но молебна нет. Маленькое смятение охватило меня: я не знаю, что нужно делать. Как уместно было бы здесь общее моление, в этом святом месте. Спускаюсь на небольшую площадку чуть пониже храма. Откуда-то сверху доносится радостное рыдание итальянки, которая буквально кричит небу: «Благодарю, благодарю, Боже!..» Вот она нашла, что сказать здесь Богу...

А я не знаю. Сижу на камне, смотрю на восток и жду... Мне все еще не ясно, зачем поднималась сюда. Не за рассветом все же шла. Не могу определить, что чувствует моя душа. Но странное спокойствие воцаряется внутри. Мне хорошо. Я вижу, как воздух словно порозовел: это горы чуть покрылись предрассветными лучами. Розовая полоска на небе увеличивается и вот — показалась маленькая частичка солнца...

«Слава Тебе, показавшему нам Свет!», — вырвалось откуда-то из глубины. Так вот зачем я здесь...

Диск солнца на глазах поднялся в небо. Вспышки, крики радости, хлопки в ладоши вокруг. Вмиг забылись ночь, холод и ветер — куда все подевалось? Луна со звездами на противоположной стороне еще видны, да потихоньку тускнеют, пропадают и сдают свои права испепеляющему свету и жизни.

Через пять-десять минут после восхода сотни людей начали спуск. Я же все стояла и смотрела на солнце, на красивейшие горы вокруг. Они имеют красный оттенок. Они кажутся мягкими и незыблемыми. Я запомню и полюблю их на всю жизнь. Природа воплотила в себе божественную красоту, которая созидает в душе благо. Благодать, благоговение, благодарность.

И это — чудо.

Наталья Турминская, г. Тольятти