Святыни
К расстрелу Растрелли?
Над оскверненным храмом кружит ворон, да мешается под ногами пластиковая бутылка из-под дешевого пива. Мокрая трава, выросшая выше пояса, не пускает к поруганному храму. А если все-таки проберешься, заглянуть в окно страшно, как всегда бывает страшно и больно, когда видишь оскверненное намоленное место. Правда, архимандрит ДАНИИЛ, возглавляющий инициативную группу по возвращению комплекса Ново-Иерусалимского монастыря Русской Православной Церкви, как и положено священнику, верит и надеется, что в обители рано или поздно разольется колокольный звон.
Милость императрицы
Ново-Иерусалимский мужской монастырь был основан в середине ХVII века казанским митрополитом Лаврентием, чуть позже владыка стал использовать его как летнюю представительскую резиденцию. Деревянные здания постепенно начали заменять каменными, в обитель потянулись паломники.
После секуляризации в 1764 году монастырь оказался за штатом и практически был закрыт. Но через четверть века правящий в то время митрополией владыка Вениамин переехал из Кремля в Новый Иерусалим. С этого времени комплекс стал называться Загородным архиерейским домом. Митрополиту Вениамину нужно было тихое место для отдыха, предыдущие годы были не самыми благополучными в его жизни. Сначала Пугачевское восстание, прокатившееся по краю, потом ложное обвинение в том, что пастырь сотрудничал с бунтовщиком Емелькой... Вениамин был арестован, и ни на одном из допросов ему не удалось убедить следователей в своей невиновности. В результате последовали месяцы, проведенные в унижении в тюремной камере. Промыслом Божьим ложный донос недругов был опровергнут, об этом стало известно императрице. Екатерина II почувствовала себя виноватой перед митрополитом Вениамином и, чтобы загладить вину, выделила на обустройство монастырского комплекса немалую сумму.
Раз появились деньги, дело было решено поручить одному из самых знаменитых зодчих того времени - Растрелли. Было решено перестроить храм Воскресения Христова, построенный в самом конце ХVII века – большой двухэтажный и двусветный собор. Еще Растрелли сделал проект перестройки архиерейского дома, работа велась в течение двух лет. Естественно, в доме священника была домовая церковь — ее алтарь размещен по главному фасаду, выходящему в парк. Кроме этих построек Растрелли в монастырский комплекс входит надвратная церковь Тихона Амафунтского, построенная в 1706 году и освященная в честь тогдашнего митрополита Тихона III. Сто лет назад храм был отреставрирован и заново освящен во имя Тихона Задонского. Бесстолпный молельный зал расположен над проездной аркой. Есть на территории Нового Иерусалима и деревянная часовенка ХVII века, и братские кельи приблизительно этого же времени. Одним словом, к началу прошлого века, когда монастырь был полностью сформирован в архитектурном плане, он представлял собой уникальный памятник русского барокко. А тогда, во времена митрополита Вениамина и на полвека эта обитель стала административным центром епархии. Когда же резиденция первого лица русской православной церкви в Казани была восстановлена в Кремле, он стал местом, где казанские архипастыри проводили свои летние отпуска.
Так было до семнадцатого года.
То, что вы перед собой видите, было некогда великолепным, белокаменным храмом. Не просто церковью — собором в честь Обновления Храма Воскресенья Христова, перестроенного по проекту Растрелли. Да-да, и в Казани есть несколько зданий, над которыми работал этот зодчий с мировым именем. Правда, если вы сейчас попадете на территорию Ново-Иерусалимского монастыря, именуемого в народе «архиерейскими дачами», вряд ли вы сможете должным образом насладиться этим архитектурным шедевром, скорее, вы увидите картину, увы, уже привычную для нашего города — руины, взывающие о помощи пустыми глазницами окон, услышите тоскливый скрип вывалившихся наружу рам...
Повесть в эпистолярном жанре
Опустим ряд грустных десятилетий, трагические страницы разграбления богатейшего монастыря нашего края, осквернение его святынь и обратимся к новейшей истории обители, постройки которой признаны памятником архитектуры федерального значения. История эта, как всегда бывает в этих случаях, традиционно печальна. Как написано в справочнике «Православные памятники», «в настоящее время здания заняты несколькими подразделениями сельскохозяйственной академии». Точнее, нынешний балансодержатель монастырского комплекса — «Татарский научно-исследовательский институт сельского хозяйства». Новые владельцы монастырского комплекса ничтоже сумняшись выстроили на территории еще один дом, похожий на здание райкома партии в глухом захолустном районе, появление которого сразу же разрушило ритм планировки Растрелли. В доме архиерея — административное здание, в бывшей домовой церкви по какой-то злой иронии до сих пор висит портрет Ленина. Деревянная часовня вот-вот рассыплется, на храм Воскресения Христова больно смотреть, то, что осталось от братского корпуса, не поддается описанию. Говорить о сохранности можно только по отношению к надвратному храму — здесь разместился крохотный ведомственный музейчик с весьма скромными, если не сказать больше, экспонатами... Таков нынешний день Нового Иерусалима.
Промыслом Божьим несколько лет назад была создана инициативная группа, которая начала борьбу за возвращение обители, ее возглавил, как мы уже говорили, архимандрит Даниил, наместник Кизического монастыря в Казани, у которого и в своем приходе дел по горло. Тем не менее, упорству этого священника стоит поклониться. Архимандрит Даниил бьет во все колокола — он обращается к правящему архиепископу, к министру культуры, ходит по инстанциям, теряет драгоценное время в приемных у закрытых дверей в кабинеты чиновников. В свою очередь Его Высокопреосвященство архиепископ Анастасий доходит даже до Президента РТ: «Учитывая неоднократные обращения ко мне наместника Кизического монастыря архимандрита Даниила, который выражает озабоченность по поводу состояния комплекса Воскресенского монастыря Новый Иерусалим, убедившись в правомерности его заявлений и беспокойств, мы обращаемся к Вам с просьбой рассмотреть вопрос о передаче зданий, перечисленных в письме архимандрита Даниила в ведение Казанской епархии Московского патриархата РПЦ, так как эти здания не используются НПО «Нива» и требуют срочного проведения спасательных работ... Надеюсь на положительное решение вопроса». Дело о возвращении комплекса монастыря ставится в аппарате Президента на контроль в феврале этого года. 30 апреля архимандрит Даниил получает письмо из Министерства земельных отношений, в котором говорится, что минзем рассмотрит проект Постановления кабмина о передаче Нового Иерусалима сразу же после его согласования с Советом по делам религий и балансодержателем имущества, то есть НИИ сельского хозяйства. Дальнейшее пока — молчанье.
Стояли темных лип аллеи
Солнце застыло где-то высоко над головой и просвечивало сквозь желтые липовые листья-медальоны. Оно золотило верхушку единственной среди лип сосны. По синему небу плыли грубо вылепленные облака. Мы вошли в аллею, шагнув в нее из другой жизни, оставив за плечами суету и тяжесть, которая наваливается уже к полудню. В парке стояла такая тишина, что было слышно, как, медленно кружа в воздухе, на заросшую дорожку падают листья. Было слышно, как идет время.
Я втянула в себя все еще сладковатый липовый запах и подумала: «Господи, за что? За что мне Твоя милость — этот липовый парк, блики солнца, последняя осенняя стрекоза на репейнике, эта тишина, эта улыбка и сияющие глаза, в которых «как на небе светло», птица с белым хохолком, прыгающая с ветки на ветку?..» Мир и покой осеннего полдня, покой и воля, то есть то, что нам дано вместо счастья. А с небес лился тишайший, прозрачный сентябрьский свет.
Мы шли по аллеям, пересекали одну, вторую третью. Мой спутник, взяв палку, чертил на земле, нет, не план небесных палат, как можно было бы предположить в тот полдень — буквы И и Х, начальные от светлейшего имени Иисус Христос. Планировку парка в монастыре делал Растрелли, и он не просто проложил аллеи, они то складываются в крест, то в эти священные инициалы… У великого зодчего не было ничего случайного.
Монастырским липам больше трех веков, но поскольку за парком практически нет ухода, и дорожки зарастают, то где-то между липами уже тянутся к солнцу американские клены. Парк пока еще держится, благо монастырь стоит на горе, и липы живут на сухой, полезной для их корней почве, но, увы, продлится это недолго. Еще пара-тройка лет, и если парком никто всерьез не займется, он может погибнуть, пополнив печальный список потерь вслед за Казанской Швейцарией, о которой после строительства моста, боюсь, придется забыть. Спасти парк, ровно как и постройки, может только немедленное возвращение монастырского комплекса православной церкви. Живая, действующая обитель может повернуть затухающую в Новом Иерусалиме жизнь в иную сторону. Так уже было много раз — и в Раифском Богородицком монастыре, и на Свияжске. Неужели в городе нет ни одного здания, пригодного для НИИ сельского хозяйства? Неужели непонятно, что музей в надвратном храме — это фикция?
Мы долго искали, кто бы нам мог его открыть, а когда ключи наконец нашлись и мы попали в бывший храм Тихона Амафунтского, поразились убожеству разместившейся здесь экспозиции. Нет, сказала нам сотрудница института, посетителей у нас не бывает, горожане сюда не приходят, разве что делегация какая приедет, вот мы ее сюда и приведем. Если посетителей нет, зачем занимать помещение с несколькими стендами с фотографиями?
Во истине воскресе?
Обратите внимание на название монастыря — Воскресенский Ново-Иерусалимский. В названии обители заключено самое святое, самое значимое для любого христианина событие — Воскресение Христово. Не буду комментировать то, в честь чего обитель названа, просто давайте вспомним, что нет ничего случайного, во всем есть промысел Божий, и в этом названии тоже.
Архимандрит Даниил ведет меня по аллее, розовый сухой репейник прилипает к его черному муаровому облачению. Он отлепляет колючки на ходу и говорит о том, что в надвратном храме хоть завтра уже можно начинать совершать богослужения, что если с Божьей помощью монастырский комплекс вернут, он первым делом займется парком — расчистит аллеи, подлечит больные деревья, поставит скамейки и установит фонари. Он спасет деревянную часовню, которую, неровен час, могут поджечь лихие люди, законсервирует и постепенно начнет реставрацию братского корпуса и храма Воскресенья Христова. Пусть это место станет для горожан действительно райским уголком, пусть приезжают сюда просто на прогулку всей семьей, с детьми. А я не могу избавиться от ощущения дежавю. Это было уже столько раз — длительная борьба за возвращение церковной собственности, когда священник, поддерживаемый владыкой, стоял один на один с чиновниками. Это мы уже проходили в Раифском монастыре и на Свияжске, в Кизическом и десятках других церквей и соборов. Вроде бы живем уже в такие времена, что никого не надо убеждать, какую роль играет церковь в судьбе нашей Родины, казалось, все ясно: взял чужое – отдай. Так нет ведь, упорствуют. Не знаю, как вам, но мне в последнее время все неприятнее и неприятнее видеть чиновников, стоящих в Рождество или Пасху в храме, потому что сразу вспоминаются глаза какого-нибудь батюшки, которого эти самые усердно осеняющие себя крестным знаменем чиновники обидели.
Замечательный православный священник и философ прошлого века Александр Ельчанинов написал однажды в дневнике: «Надо понять, что Бог творит Свою волю о нас через людей, которых Он посылает нам. Нет случайных встреч: или Бог посылает нам нужного нам человека, или мы посылаемся кому-то Богом, неведомо для нас. Мы умоляем Бога о помощи, а когда Он посылает нам ее через определенное лицо, мы отвергаем ее небрежением, невниманием, грубостью».
Так вот и архимандрит Даниил бьется за возвращение Нового Иерусалима, взяв на себя этот тяжкий крест. Ему больно и трудно, но он верит, надеется, он любит этот мир. И, конечно, понимает, что без креста не бывает воскресения.
Татьяна Мамаева, «Время и Деньги»
