Возрождение

Разноязычный поток богомольцев, гостей течет по монастырю, и вдруг разом все останавливаются, глядят в одну сторону — на колокольню: заговорил колокол. Кто поднимает руку для крестного знамения, кто тянет вверх видеокамеру, все остальное забыто — «даде глас Свой Высший».

Это о колоколах заповедовал Господь, говоря о ветхозаветных трубах: «трубите трубами… — и это будет напоминанием о вас пред Богом вашим» (Чис. 10, 10).

И еще: «На стенах твоих, Иерусалим, я поставил сторожей, которые не будут умолкать ни днем, ни ночью» (Исх. 61,6).

Если мы вспомним заложенный в Раифский монастырь образ Нового Иерусалима, то образ его стража отдадим только колокольне, тем более, что в ней – храм Архангела Михаила, а преподобный Исаак Сирин прямо называет архангелов – «бодрственные стражи».

С востока в святые врата под колокольней как бы готовится войти изваянный скульптором инок Филарет, основатель Раифской обители, пришедший из московского монастыря, воздвигнутого в воспоминании чуда Архангела Михаила в Хонек. К западу от святых врат на монастырском кладбище — единственный уцелевший от прежних лет памятник-надгробье купцу и подрядчику Михаилу Тимофеевичу Атлашкину, давшему нам колокольню с храмом в честь его небесного покровителя Архангела Михаила.

Но не только эти имена связывает и хранит страж «Нового Иерусалима». Он же протянул свой покров над возродителями Раифы. В те же годы (около 1890 года) настоятель Раифы игумен Вениамин с помощью Михаила Атлашкина и иных устроил Петропавловский храм, ныне Зеленодольский.

Через сто лет Промысел Божий привел в разрушенный монастырь настоятеля Петропавловского храма игумена отца Всеволода, и он с помощниками приступил к делу, конец которого никто не предвидел таким значительным.

Первый иконописец возрожденной обители Алексей Рябко, во всяком случае, сохранил о начале одно ощущение: мрак и грязь. Он вместе с о. Всеволодом прикидывал что и как, и перспектива рисовалась весьма скромной.

Сегодня его 15-летние труды «прервались», оконченные храмом Архангела Михаила. За спиной еще молодого художника – почти весь огромный иконостас Троицкого собора, картины в трапезной, другие иконы и полотна.

Мы стоим в небольшом храме на втором этаже колокольни, Алексей замечает, что осталось установить последние две иконы, апостолов Петра и Павла, — память о зеленодольском храме, где они с о. Всеволодом полагали начало своим совместным трудам во славу Божию.

Пишу о сих трудах «прервались», поскольку Алексей как бы приостановился, оглядывая сделанное и желая переписать многое заново, ведь он и сам переменился. Около новых его работ подолгу стоят посетители Троицкого собора — у икон преподобных Сергия Радонежского и Серафима Саровского, святителя Николая Чудотворца, благоверного князя Александра Невского, выполненных в полный рост.

Теперь Алексей хочет в новом стиле переписать весь иконостас в Троицком. Заканчивая Казанское художественное училище, он дипломной работой избрал исследование жизни и деятельности реставраторов. Но Бог судил иначе – все время вливать новое вино в старые мехи, вся старая живопись в Раифе утрачена.

Новая жизнь бурлит в старых стенах все заметнее, все великолепнее. Еще чуть-чуть — и заново отделанный храм Архангела Михаила наполнился звуками первой литургии. Впрочем, скорее всего, как и в других малых храмах монастыря, божественная служба будет совершаться лишь по престольным праздникам.

Остальное время надвратная церковь, как и в иных обителях, станет местом совершения чинной и неспешной исповеди для тысячи богомольцев.

Страж «Нового Иерусалима» будет хранить таинство покаяния душ, устремленных в Царство Небесное. И не перестанет звать туда голосом самого большого в епархии 5-тонного колокола, как возглашалось при его освещении: «Яко да вси слышащии звенение его, или во дни или в нощи, возбудятся к славословию имени Святаго Твоего».