Статьи
Обитатели Раифского озера
Приятно окунуться в прохладные воды Раифского озера после жаркого августовского дня. Стоишь на самой кромке розовой от заката воды. Тишина. Солнце уже село. Над самой кромкой леса летит стая уток. Характерный свист крыльев позволяет даже в темноте определить, что это кряквы. Сделав полукруг, они опускаются на воду под самые ветки прибрежных кустов.
Озера и речки Раифы не отличаются изобилием водоплавающих птиц. Наиболее часто встречаются кряква и чирок-свистунок. Реже можно увидеть чирка-трескунка. Небольшое разнообразие. Но и на других водоемах Татарстана — это самые распространенные утки.
Среди полутора десятков видов уток, встречающихся у нас, наиболее интересна во всех отношениях кряковская утка. Это самая крупная утка — желанный трофей любого охотника. Но трофей этот не так просто взять! Кряква — самая осторожная, самая «хитрая» утка. Она может затаиться так, что пройдя буквально в метре, вы не заметите эту совсем не маленькую птицу. Раненая кряква даже в небольшом водоеме способна «исчезнуть», нырнув в воду и выставив только кончик клюва среди растительности для дыхания. Напуганные постоянными преследованиями охотников, птицы становятся очень осторожными, прилетая на кормежку только в полной темноте…
Теперь взглянем на крякву с другой стороны, в совсем иных, непривычных, казалось бы, условиях. Город, городская среда — все, что здесь есть, все приспособлено для жизни человека. Так вот на фоне городского пейзажа нередко видим мы нашу знакомую крякву.
Чувствует она себя здесь, как говорится, «в своей тарелке» — вполне комфортно. Выводит детей, спасая их от многочисленных кошек, переводит через дорогу под колесами автомашин к ближайшему водоему. Нет здесь проблем с питанием. Жители окрестных домов с удовольствием кормят уток. Жадно, у самых ног стоящих на берегу людей, хватает кряква кусок хлеба, зорко поглядывая по сторонам. Конкурентов достаточно! Это не только вездесущие голуби — до 2500 крякв имеют «казанскую прописку».
Но поведение кряквы резко меняется, стоит им улететь из города даже на ближайшие волжские острова. Осенью утка, недавно бравшая корм из рук, на природе не только близко не подлетит к человеку, но далеко облетит любой подозрительный предмет, где может укрыться охотник. Такая экологическая пластичность позволяет не только выживать, но и процветать крякве в нашем урбанизированном мире. Сотни тысяч крякв зимуют в прудах, озерах и каналах в городах Западной Европы. Часть уток остается зимовать у нас на незамерзающих водоемах. На озере Кабан в Казани зимует до сотни пар кряквы.
Весной, пролетев тысячи километров обратного пути, кряквы первыми из уток появляются на родине. Уже в первой декаде апреля, в благоприятные годы, кряквы садятся на гнезда. Но выведение потомства не всегда проходит удачно. Много гнезд разоряет, расклевывая яйца, серая ворона. Не меньше гибнет гнезд в результате подъема воды в водохранилищах.
И здесь на помощь крякве приходит человек. Как ни странно на первый взгляд, это — человек с ружьем — охотник. Тот самый, который осенью прилагал все свои силы к добыче желанных трофеев. Сейчас он отстреливает ворон, строит непотопляемые плавучие гнездовья, борется с весенними палами сухой травы. Так из «врага» уток охотник превращается в помощника в трудное время выведения и выращивания потомства. Именно охотники заинтересованы, чтобы уток было как можно больше. Кстати, охотники всегда держали ручных уток для подманивания диких на охоте. Благодаря им, появились домашние утки – прямые потомки диких кряковных уток.
Как только начинается сезон охоты, кряквы быстро реагируют на изменившуюся обстановку и перебираются в те места, где их не беспокоят. Одним из таких убежищ становится наш заповедник. Здесь в начале сентября численность уток увеличивается в десятки раз. На большом пруду у бобровой плотины на Сер-Булаке до глубокой осени держатся несколько сот кряковных уток, покидая этот тихий заповедный уголок только с первыми ночными морозами. Когда тонкий ледок затянет всю поверхность Раифского озера…
Тайны Раифского леса
...На подходе к Раифскому озеру мы заговорили о пернатых. И Володя поразил меня тем, что насчитал чуть ли не сто видов птиц, обитающих на территории заповедника, начав с серого журавля, местного крылатого великана, и кончив лилипутами — поползнем, корольком и крапивником.
«Птицы — это о-очень интересно! — говорил паренек. — Прошлым летом забрел я в лесу на вырубку и там наткнулся на засохших жуков, шмелей и стрекоз. Каждое насекомое было нанизано на колючку кустарника. А вот кто их нанизал и для чего, этого я никак не мог уразуметь. Гадал, гадал, да так и удалился ни с чем. Дня через три пришел снова на то же место и вдруг вижу: какая-то птица снимает клювом высушенного шмеля с колючки и улетает с ним в кусты. Это меня поразило, и я, чтобы разобраться, что к чему, целый день просидел на вырубке. И вот что выяснил. Птица оказалась сорокопутом-жураном, который имеет повадку сушить насекомых впрок, чтобы потом кормить ими своих птенцов. Вот!»
Ну как тут не согласиться с Володей, что птицы — это «о-очень интересно». Интересно, например, то, как они устраивают свои жилища. вчера я бродил по здешнему дендросаду и, пробираясь сквозь заросли ивняка, заметил высоко над головой серый шар. Это было гнездо солнечной птахи наших лесов — иволги. Прикрепленное волокнами мочала к кончику тонкой ветки, оно раскачивалось в воздухе, как гамак, и было недоступно ни кошке, ни кунице, ни даже сороке и вороне. Только человек мог достать его, но иволга явно доверяла человеку...
См. также:
