Статьи

Среди природных достопримечательностей, сохранившихся на территории Раифы до наших дней, безусловный интерес представляют сфагновые торфяные болота. Образующие их сфагновые мхи очень любят воду, но воду исключительно мягкую — они не переносят присутствия карбонатных соединений, которые для них подобны яду. Такие мягкие воды насыщают песчаные грунты Раифы. Как правило, сфагновые мхи занимают междюнные понижения в полосе сосновых лесов заповедника, но наибольшее развитие они получают на расположенных здесь озерах, образуя на их поверхности сплавины-зыбуны. Самое крупное сфагновое болото Раифы — бывшее озеро Долгое.

Отдельная особь сфагнового мха — это маленькая, невзрачная, слабая былинка, неспособная даже поддерживать свое вертикальное положение.

Но в дернине, а тем более в сплошном покрове — это просто неодолимая агрессивная сила, была бы только вода! Способности сфагновых мхов поглощать и удерживать фантастическое количество воды, постоянно выделять кислоты, неограниченно расти вверх создают совершенно невозможные условия для жизни большинства других растений, в том числе древесных.

Чтобы жить на этом обводненном, кислом, все захороняющем субстрате, к тому же очень холодном уже на глубине 15-20 см (торф великолепный теплоизолятор) и очень бедном питательными минеральными элементами (кислая водная среда неблагоприятна для разложения органики), другие растения должны иметь «выдающиеся способности». И герои нашего рассказа их имеют.

Свою корневую систему растения сфагновых болот располагают в самом верхнем слое мохового ковра, над уровнем «мертвой» гравитационной воды, где есть необходимый для дыхания корней кислород и достаточно тепло. Правда, в жаркое сухое лето в этом слое, как это ни странно, почти нет свободной воды. Поэтому во внешнем облике наших «болотолюбов» наблюдаются признаки растений засушливых местообитаний, особенно выраженные у вересковых кустарничков и многих осок в строении их листьев. Для этих растений характерно опушение листьев, развитие на них воскового налета, сворачивание краев листовой пластинки, узколистность. Все это позволяет замедлять транспирацию и экономить растениям воду. Заметим, что раньше эти растения, «находящиеся по уши в воде и страдающие от жажды», воспринимались натуралистами как экологический анекдот, и для объяснения парадокса была предложена «теория физиологической сухости торфяника»: считалось, что растения не могут поглощать воду, будто бы всегда имеющуюся в изобилии, из-за ее низкой температуры.

Аскетический облик обитателей торфяников отчасти также связан с бедностью питания, особенно в отношении азота. Большинство растений нашло выход в сожительстве с грибами-микоризообразователями, через которые получают «дополнительный паек». А такое растение, как росянка, получает дополнительный азот, ловя и переваривая насекомых, для чего ее листья преобразованы в оригинальные ловушки.

Напасть быть заживо похороненными постоянно нарастающим мхом наши герои обычно преодолевают путем образования на соприкоснувшихся со мхом побегах все новых придаточных корней. При этом самые нижние части растений постоянно отмирают. Таким образом растения держатся на поверхности мохового ковра. Редчайший вид нашей флоры — очеретник, спасается от агрессии мхов другим образом: он поселяется в местах с нарушенным моховым покровом, например, по обочинам троп животных, где мхи сами находятся в угнетенном состоянии. Однако на торфяниках за пределами заповедника, где сфагновый ковер вытаптывают многочисленные сборщики клюквы, этого растения уже нет. Диапазон благоприятных для очеретника условий очень узок, чем и объясняется его редкость.

Из всего сказанного видно, что жизнь растений на сфагновых болотах никак нельзя назвать легкой. Но у наших северных гостей не было выбора. Дело в том, что с отступлением ледника территория бывшей тундростепи подверглась быстрой «оккупации» растениями с юга. Многие из них как бы возвращались на родину после тысячелетнего изгнания, которому их подверг холод; другие представляли собой новые виды. Способности южан в борьбе за место под солнцем в большей мере отвечали новым климатическим условиям территории, в противостоянии им у северян не было никаких шансов. Таким образом, наши герои произрастают на сфагновых торфяниках только потому, что только здесь они избавлены от гибельной конкуренции с другими, более «сильными» видами растений.

Как уже говорилось, в царстве растений сфагновые мхи — известные агрессоры. В благоприятных условиях они способны захватывать гигантские территории — достаточно вспомнить болота Западной Сибири.

У нас соотношение выпадающих осадков и испарения неблагоприятно для развития этих мхов, сфагновые торфяники весьма редки и имеют очень небольшие размеры. Интересно, что в этих крохотных раздробленных «суверенных государствах» наряду с северными растениями «проживают» и связанные с ними реликтовые бабочки. Вкусы их гусениц не сильно изменились с тех времен, когда сидящую на земле бабочку вспугивали тяжелые шаги мамонта. Так у торфяниковой желтушки, у которой, правда, желтую окраску имеют только самцы, а самки весьма похожи на обыкновенную капустницу, гусеницы питаются исключительно листьями голубики; на пушице и очеретнике развиваются гусеницы болотной сенницы; только на клюкве можно обнаружить гусениц северной перламутровки; клюкву любят также гусеницы торфяниковой голубянки. Сами бабочки практически никогда не вылетают за пределы торфяников. Для них, как и для растений, о которых мы рассказали, за границей торфяника простирается теперь чуждый и враждебный мир.

В условиях современного иссушения территории Татарстана, вызванного тотальным уничтожением лесов, Раифа — пожалуй, последнее место, где еще сохранились нетронутые сфагновые торфяные болота, на которых мы можем наблюдать уникальные северные сообщества живых организмов. Здесь, на своем древнем языке, который нам так хочется понять, они продолжают рассказывать Великую историю о Великой ледяной эпохе — историю нашей общей с ними Земли.