История

...Зная, сколь благотворно может действовать на воображение простых людей наружное великолепие предметов, преосвященный Адриан, а после и другие, следуя его мысли, и предположили устроить сей монастырь в великолепном виде, а со временем и действительно привести его в то благолепие, которым он и доселе удивляет взоры богомольцев и других посетителей...

Об авторе Архимандрит Даниил (Сивиллов), 1798-1871 гг. Настоятель Троицкого Селенгинского монастыря, член Русской Православной миссии в Китае. Из Александро-Невской семинарии, иеромонах, член миссии (1819-1831), архимандрит, настоятель Московского Златоустовского монастыря (1831), Казанского Предтеченского монастыря и профессор Казанского университета (1837), настоятель Троицкого Селенгинского монастыря. В 50-х годах на покое в Ростовском Борисоглебском монастыре.

Как видеть можно из одних древних рукописей, церкви перечисляются в следующем порядке: первая на месте прежней сгоревшей церкви в Синае — Раифских преподобных отец, была им выстроена новая каменная и освящена во имя святителя Николая Чудотворца (это, вероятно, нынешняя Троицкая холодная церковь). Другая сооружена была над св. вратами и освящена во имя преподобных отец в Синае и Раифе избиенных (ныне Никольская). Третья, которую он, по благословению святителя Адриана, начал тогда строить, но не успел кончить в бытность сего пастыря на казанской пастве, была освящена его преемником Казанским митрополитом Маркеллом в честь имени Пресвятой Девы Богородицы Грузинской. (Эта должна быть нынешняя теплая церковь или другая какая из числа сломанных за ветхостью.) Прочия же церкви и другия монастырские здания были сооружаемы в разные времена и под разными наименованиями... Они все перечисляются в одном изданном описании сего монастыря; но я считаю ненужным повторять здесь исчисление их, как уж многих из них не существует, а вместо сего нахожу здесь приличным сделать замечание для раскрытия цели сооружения сего монастыря вообще, рассматриваемого по отношению его к столь огромному и величественному виду. *Мне кажется, что преосвященный Адриан и другие его преемники при построении сего монастыря и украшении его разными столь великолепными церквами и другими значительными зданиями простирали цель свою по сему делу гораздо далее, нежели где обыкновенно может оканчиваться она, имея пределом своим одно только выгодное благолепие. Такая цель не сообразна и недостаточна для умов возвышенных; по сему и следует судить о цели согласно с достоинством тех лиц, кои полагают ее в основании своих предприятий. Итак. Зная их опыт, сколь иногда благотворно может действовать на воображение простых людей наружное великолепие предметов, преосвященный Адриан, а после и другие, следуя его мысли, и предположили устроить сей монастырь в великолепном виде, а со временем и действительно привести его в то благолепие, которым он и доселе удивляет взоры богомольцев и других посетителей, дабы чрез это привлечь (в особенности дикий черемисский народ) к святой христианской вере. В достижении сей цели они большею частью и успели. Теперь сии народы, некогда враги Раифской обители, мнимые ли, или действительные, целыми толпами, разного пола и возраста, стекаются в ограду ее в праздничные, а иногда и в простые дни, но уже не с оружием вражды и убийства, не с сердцем, дышущим мыслию грабежей и изуверством (если только это правда), но с знамением мира и жизни, и с душою кроткою, ищущею спасения.

Митрополит Адриан заслуживает бессмертную славу за возобновление Раифской обители.

Но, положив столь прочное основание Раифской обители по ея цели, как и устройству, Преосвященный митрополит Адриан, желая однако ж дождаться окончательного возобновления, ибо он в это время был возван в первопрестольный град Москву для занятия патриаршего престола после кончины блаженного патриарха Российской Церкви Иоакима. Несмотря на то, он однако ж прославил свое святительство в Казани в отношении к устройству сей обители более, нежели кто другой из его предшественников, как потому, что он первый взял деятельнейшее участие в ея восстановлении, так и по начертанию плана, которым должно было руководствоваться при ее сооружении. Этим началом, столь прозорливо им обдуманным и потом так удачно увенчавшимся вожделенным успехом, он сплел себе такой венец бессмертия, светлый и неувядаемый, который будет сиять, доколе будет на земли стоять Раифская Пустынь, не умолкно возвещать будущим родам, как некий священный памятник благодарности, славу своего благодетеля, а вместе с тем и просвятитель языческого мрака в сем углу Казанского края проносившегося.

Не менее этого заслуживает право на признательность сей обители и достойный преемник сего архипастыря, Преосвященный митрополит Маркелл, вызванный повелением благочестивейших царей и великих князей Иоанна и Петра Алексеевичей из Пскова на Казанскую паству.

Казанский митрополит Маркелл, продолжатель строения Раифской Пустыни после Адриана.

С высокою душою, с твердым характером, с глубоким просвящением сей святитель соединил в себе редкое усердие к распространению христианского благочестия в наружных памятниках. По приезду своему в Казань, узнав, что в Раифской Пустыни остается неоконченною начатая строителем церковь, сей святитель, во-первых, сам уделил значительную часть из своего достояния в пособие на окончание строения церкви, приказав по-прежнему продолжать работу; а во-вторых, пригласил к посильной помощи на сей же предмет и жителей Казани.

Любители благолепия церковного, по гласу своего нового пастыря, охотно тогда снесли свои жертвы, как благоприятную Богу дань. В скором после сего времени церковь приведена была к окончанию и освящена потом сим Архипастырем во имя Святой Живоначальныя Троицы. Таким образом, он положил конец возобновлению сей обители и начало новому ея бытию!

подготовила Ольга Крестинина

Стиль и орфография автора сохранены